Аксаковский историко-культурный центр "надеждино". Н

Биография

Учился в Александровском лицее ( -). В поступил на службу по Министерству внутренних дел и в был послан с экспедициею П. И. Мельникова-Печерского в Нижегородскую губернию для исследования раскола. В по приглашению нижегородского губернатора А. Н. Муравьева (бывшего декабриста) поступил в палату государственных имуществ советником хозяйственного отделения; в вышел в отставку, чтобы устроить свои имения согласно положению о крестьянах. С по служил в государственной канцелярии и оставил службу в чине действительного статского советника.

Литературная деятельность

Ещё в лицее обстоятельно познакомился с учением Сведенборга . В напечатал в Лейпциге перевод с латинского «О небесах, о мире и об аде, как то видел и слышал Э. Сведенборг». В Лейпциге издал также «Евангелие по Сведенборгу» (), «Рационализм Сведенборга. Критическое исследование его учения о Св. Писании» (), «Книга бытия по Сведенборгу» ().

См. также

Произведения

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "А. Н. Аксаков" в других словарях:

Отец Ивана и Константина Сергеевичей, род. 20 сентября 1791 года в гор. Уфе, умер 30 апреля 1859 г. в Москве. В "Семейной Хронике" и "Детских годах Багрова внука" С. Т. Аксаков оставил правдивую летопись своего детства, а… …

Младший сын Сергея Тимофеевича и Ольги Семеновны, урожденной Заплатиной, род. 26 сентября 1823 года в селе Надежине, Куроедове тож, Белебеевского уезда Уфимской губ., умер 27 января 1886 года в Москве. По четвертому году, вместе со всей семьей,… … Большая биографическая энциклопедия

Старший сын Сергея Тимофеевича и Ольги Семеновны, урожденной Заплатиной, род. 29 го марта 1817 года в селе Аксакове Бугурусланского уезда Оренбургской губ.; умер 7 декабря 1860 г. К. С. Аксаков рос под влиянием пылкой, прямодушной, страстно… … Большая биографическая энциклопедия

АКСАКОВ Иван Сергеевич русский публицист, мыслитель, идеолог Славянофильства. Сын писателя С. Т. Аксакова, брат К. С. Аксакова … Философская энциклопедия

Русский писатель. Родился в старинной дворянской семье. Детство провёл в Уфе и в родовом имении Ново Аксаково. Не закончив Казанский университет, переехал в Петербург. В 1827‒32 служил в Москве… …

АКСАКОВ Константин Сергеевич русский философ, публицист, поэт. Сын писателя С. Т. Аксакова, брат И. С. Аксакова … Философская энциклопедия

Аксаков, Иван Сергеевич (1823 1886) сын известного писателя Сергея Тимофеевича Аксакова, автора книг Семейная хроника и Детские годы Багрова внука, и брат одного из столпов русского славянофильства, Константина Сергеевича Аксакова. Иван… … 1000 биографий

Аксаков, Константин Сергеевич, один из крупнейших представителей славянофильского направления. Родился 29 марта 1817 года в селе Аксакове, Бугурусланского уезда, Оренбургской губернии, умер 7 декабря 1860 года на острове Занте. Биография А. не… … Биографический словарь

Аксаков, Сергей Тимофеевич, знаменитый русский писатель. Отпрыск старинного дворянского рода, А. несомненно имел в детстве живые впечатления гордого семейного сознания этой родовитости. Герой прославившей его автобиографии, дедушка Степан… … Биографический словарь

Русский публицист, поэт, общественный деятель. Сын С. Т. Аксакова. Окончил Петербургское училище правоведения (1838‒42). В 40‒60 е гг. выступал за отмену крепостного… … Большая советская энциклопедия

АКСАКОВ Иван Сергеевич (1823 1886) русский публицист и общественный деятель, поэт. Сын русского писателя С. Т. Аксакова. По образованию юрист (в 1842 окончил Петербургское Училище правоведения). Редактор многих периодических изданий: «Русская… … Новейший философский словарь

Книги

• Иван Аксаков. Стихотворения и поэмы , Иван Аксаков. Иван Сергеевич Аксаков - младший сын известного писателя С. Т. Аксакова. Он начала писать стихи очень рано, но большинство его ранних произведений до нас не дошло. Пора расцвета поэтического…

АКСАКОВНиколай Иванович(1727 — 11(23) октября 1802) — ярославский вице-губернатор с 30 января по 10 ноября 1797 г., ярославский губернатор с 11 декабря 1797 по 8 января 1799 гг.

Дворянский род Аксаковых(в старину Оксаковых) происходил от знатного варяга Шимона, при-нявшего в крещении имя Симона Африкановича. Он прибыл в Киев в 1027 г. Члены этой фамилии в допетровское время занимали различные должности, служили воеводами, стряпчими, были в московских дворянах и получали за свою службу поместья от московских государей. Продолжали государственную службу представители этого рода и в XVIII столетии.

Николай Иванович Аксаков родился в 1727 г. Сначала состоял на военной службе. Армейскую карьеру начал рядовым в драгунском Троицком полку 6 июля 1742 г., то есть с пятнадцати лет. Его военная карьера складывалась не слишком удачно. Только 30 октября 1753 г. он стал прапорщиком, еще через два года был произведен в подпоручики. К 1758 г. Н. И. Аксаков дослужился до капитана, все четыре года до этого назначения он находился вместе со своим корпусом. В 1756 г. началась Семилетняя война, и Н. И. Аксакову довелось участвовать в военных действиях на территории Пруссии. Однако еще до окончания войны 24 марта 1760 г. он оставил армию и был уволен в гражданскую службу с чином 8-го класса.

Вся гражданская жизнь Н. И. Аксакова была связана с Ярославским краем. 1 января 1761 г. Н. И. Аксаков был назначен воеводой в город Романов, которым управлял семнадцать лет. За это время он проявил административные способности, умение вести дела. Особенно удачлив был Николай Иванович в увеличении прибылей казны. Например, он смог поднять доход от питейных заведений по городу и уезду на 14 466 руб. 58 ¾ коп. в год, что по тем временам представляло весьма внушительную сумму.

В 1775 г. ему было поручено произвести расследование хищений из денежной казны Костромской провинции. Н. И. Аксаков не только нашел виновных, но и вернул в казну деньги, которые считались похищенными. Своими умелыми действиями он отличился также во время эпидемии чумы в 1771 г., смог быстро ликвидировать ее в г. Романове и тем самым обратил на себя внимание правительства.

Долгая примерная служба романовского воеводы побудила первого наместника А.П. Мельгунова включить его в состав новых органов губернского управления. Н. И. Аксаков 27 августа 1777 г. был назначен советником ярославского наместнического правления. Спустя восемь лет, 12 марта 1785 г., он стал председателем ярославской гражданской палаты. В 1793 г. Николай Иванович был произведен в действительные статские советники.

Вершиной гражданской карьеры Н. И. Аксакова стало его дальнейшее продвижение по службе в период правления Павла I. Он был назначен ярославским вице-губернатором 30 января 1797 г. Уже 14 октября последовал указ о производстве Н. И. Аксакова в тайные советники, а 10 ноября 1797 г. он был назначен смоленским губернатором. Но прежде чем он успел выехать к новому месту службы, что в его довольно преклонном возрасте было сложно сделать быстро, последовал приказ остаться в Ярославской губернии. 11 декабря 1797 г. Николай Иванович Аксаков сменил на посту ярославского губернатора недолго пробывшего здесь Л.В. Тредьяковского . За долгую исправную службу 5 апреля 1797 г. Н. И. Аксакову было пожаловано императором 300 душ в Медынском уезде.

Вскоре после того как Н. И. Аксаков занял свой новый пост, в Ярославль пришло известие о намерении Павла I посетить губернию на обратном пути из Казани в Санкт- Петербург. Эта новость сильно встревожила Аксакова и всю местную администрацию. От генерал-прокурора князя Алексея Борисовича Куракина 11 февраля 1798 г. пришло письмо на имя губернатора, которое обязывало его заблаговременно принять необходимые меры, чтобы император нигде не встречал задержек по пути следования.

Однако маршрут путешествия по губернии был выбран очень рискованный: через Ярославль, Рыбинск, с. Березово, д. Красное, д. Большой Двор и далее до Устюжны. Павел I мог просто утонуть в болотах вместе со свитой и сыновьями Александром и Константином, так как летом предстояло продвигаться по зимнему пути, по которому в теплое время года не ездили. Однако никто не решался доложить императору об этом, поскольку Павел I не терпел никаких возражений.

В такой сложной ситуации Аксаков не сразу решил, что делать. Прежде всего он передал вопрос в ярославское наместническое правление, а оно, в свою очередь, отправило губернского землемера И. Коренева искать безопасную дорогу. С жителей собирали письменные показания о местных дорогах, но это не делало их лучше.

Вскоре Н. И. Аксаков сообщил князю Куракину, что нельзя точно исполнить волю государя, так как часть дороги полностью непроходима. Во все уездные города были отправлены указы о скором посещении Павла I. Особенно строгие меры предписывалось принимать против пьянства, которое император не выносил.

По согласованию с И. Кореневым Н. И. Аксаков предлагал ехать от Рыбинска к Мологе, через селения Дубец, Брейтово и Горинское по направлению к Весьегонску. Весной всеми силами начали чинить эту дорогу. Крестьяне строили мосты, наводили гати, рыли канавы. Работы были закончены к началу июня 1798 г., и, к счастью, император согласился на этот маршрут. На въезде в Рыбинск даже снесли ветхие дома и кабак, чтобы они не портили общего вида.

В Ярославской губернии остановки государя были намечены в с. Туношна, городах Ярославле и Романове, д. Киндяки, городах Рыбинске, Мологе, д. Дубец, с. Брейтово и с. Горинское. На каждой станции готовили 250 лошадей с ямщиками и упряжью, затем число лошадей увеличили до 535. Их приходилось собирать по всей губернии. Высочайший поезд состоял из 4-х карет, принадлежавших семье императора, 37-ми карет свиты и двух кибиток.

Князь Куракин в письме от 6 апреля 1798 г. сообщил Н. И. Аксакову высочайшее повеление« не делать никаких по дорогам приготовлений и всего такого, чтобы на нарядную встречу походило». Губернатор получил приказ« самому оставаться при своем месте и прочим губернским чиновникам строжайше воспретить делать встречи, а чтобы все они находились при должностях». Но одновременно Н. И. Аксакову было поручено заготовить огромное количество кухонной посуды, мебели и продуктов — на 60 персон. Уездные предводители дворянства писали губернатору о своих проблемах с поиском лимонов, спаржи и шампиньонов, на что Аксаков отвечал так: «Вещи неминуемо нужные можете благоразумием своим отыскать и из других мест… А переписываться некогда». На всем пути следования императора народу было запрещено кричать« ура».

Наконец 4 июня 1798 г. Павел I прибыл в Ярославль. Его встречали губернатор, архиепископ Арсений(Верещагин), все высшие гражданские чиновники губернии и духовенство. Для императора был приготовлен деревянный дом, в котором раньше жили ярославские генерал-губернаторы. В тот же день Н. И. Аксаков был награжден орденом св. Анны первой степени, так что, судя по всему, государю понравился прием, оказанный ему в Ярославле. Для десяти человек был устроен торжественный обед по случаю награждения губернатора. Ярославский и Ростовский архиепископ Арсений вспоминал: «Государь изволил разговаривать со мной о разных материях; а после стола пили кофей».

Посещение Ярославля Павлом I совпало с днем рождения великого князя Константина, и в городе отмечался праздник ярославских чудотворцев Василия и Константина, похороненных в Успенском кафедральном соборе . В.Д. Санковский воспел это событие в своих стихах. Император по случаю праздника слушал в соборе божественную литургию и молебен. Потом он посетил Архиерейский дом и молился там перед ракой с мощами святых князей Федора, Давида и Константина . Находясь в Ярославле, он отправил рескрипт архимандриту Толгского монастыря Августину и пожаловал полную бархатную ризницу для соборного священнослужения. Вся утварь была сделана из темно-зеленого бархата, вышита золотом и подложена белым атласом.

12 июня Павел с сыновьями уже был в Рыбинске, но пробыл там недолго. Горожане поднесли ему хлеб-соль и рыбу. Ночевал император в Мологе. А когда он проезжал через Брейтово, местные крестьяне подали Павлу I жалобу на помещика И.Я. Мусин-Пушкина . После разговора с крестьянами Павел решил, что« им земля не следует по писцовым книгам и межеванью». Так закончился визит императора в Ярославскую губернию.

Еще одним важным мероприятием, проводившимся в губернии при Н. И. Аксакове, было составление топографических описаний края. Внимание к этому при Павле I было обусловлено ревизией 1795 г. и новыми административно-территориальными реформами 1796 -1797 гг. В 1799 г. было подготовлено одно из 9 известных на сегодня рукописных топографических описаний Ярославской губернии, его подписали губернатор Николай Аксаков и губернский землемер Иван Коренев. В этом описании за-фиксировано географическое расположение губернии, охарактеризованы ее леса и водоемы, животный мир и рыбы. Площадь губернии определена в три с лишним тысячи квадратных десятин, а население — 796 147 душ обоего пола. Отмечено также, что« жители ведут жизнь здоровую, но умирают между 60 и 50 лет от рождения своего».

Николай Иванович Аксаков оставался на посту ярославского губернатора чуть больше года. 8 января 1799 г. Павел назначил на это место его сына Михаила Николаевича Аксакова . Однако Николай Иванович не сразу сдал дела — несколько месяцев он продолжал исполнять обязанности губернатора. 28 октября 1800 г. Николай Иванович Аксаков получил чин действительного тайного советника.

Н.И. Аксаков был женат два раза. От брака с первой женой, Февронией, имел сына Михаила и дочь Анну, вышедшую замуж за майора Ярославова, а от брака с Анной Петровной у него родились две дочери — Мария и Александра, вышедшая за князя П. П. Мещерского.

Николай Иванович умер 11 октября 1802 г. и был похоронен в Толгском монастыре. Рядом с ним много позднее были похоронены жена Анна Петровна и сын Михаил Николаевич Аксаковы. За свое недолгое губернаторство Н. И. Аксаков смог оставить память о себе как о «добром и распорядительном» правителе.

В настоящей статье Добролюбов продолжил анализ творчества С. Т. Аксакова, начатый им в статье «Деревенская жизнь помещика в старые годы». Критик уточнил и дополнил здесь прежние суждения, дал сжатую, меткую характеристику творческой индивидуальности писателя. В «Деревенской жизни помещика…» взгляд критика был сосредоточен на положительных, с его точки зрения, тенденциях творчества писателя. Теперь он выступает с критикой «старосветского» начала, особенно отчетливо обозначившегося в произведениях, собранных в книге «Разные сочинения». Добролюбов апеллирует теперь к мнению читателей, находивших произведения Аксакова скучными, растянутыми.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Разные сочинения С. Аксакова (Н. А. Добролюбов, 1859) предоставлен нашим книжным партнёром - компанией ЛитРес .

Москва, 1858

Новая книга С. Т. Аксакова никак не может вызвать серьезных критик, подобных тем, каким подвергались его «Семейная хроника» и «Детские годы Багрова»{1} . Изданные ныне «Разные сочинения» имеют в себе одно свойство, которое должно заставить критику – каков бы ни был ее смысл – принять совершенно не тот характер, что прежде. Рецензент при своем разборе всегда имеет в виду, будет ли публика читать разбираемую книгу или нет. Если будет, – то критика, предполагая содержание известным, старается разъяснить его смысл, проследить развитие идей автора, высказать свое мнение о предметах, выводимых автором, и о способе их изображения. Так и поступала критика наша с произведениями г. Аксакова, изданными в последние годы. Но если многие соображения приводят критику к убеждению, что публика не будет, да и не должна, читать книги, то и разбор, очевидно, должен иметь другой смысл: он должен только дать понятие о книге, чтобы избавить любителей чтения от напрасной траты времени. Именно такого рода разбор мы считаем приличным для «Разных сочинений» г. Аксакова.

Но предварительно, из уважения к таланту и литературному авторитету почтенного автора, скажем, почему мы полагаем, что его новая книга не будет читаться. Мы знаем, что он возбудил интерес в некоторой части публики своими записками об уженье рыбы и о ружейной охоте. По поводу этих книг замечено было, что г. Аксаков пишет очень хорошим слогом, с теплым чувством описывает красоты природы и имеет большие познания относительно разных пород рыб и птиц{2} . С такою репутацией оставался С. Т. Аксаков до 1856 года, когда издал «Семейную хронику»{3} . Отрывки из «Хроники» и «Воспоминаний» печатались еще прежде в разных журналах{4} и возбуждали в публике большие ожидания. Издание «Хроники» встречено было с таким восторгом, какого, говорят, не бывало со времени появления «Мертвых душ». Все журналы наполнились статьями о С. Т. Аксакове. Не все критики выказали одинаковую проницательность в определении достоинств «Семейной хроники»; но все одинаково напомнили нам те времена, в которые существовали у нас российские Пиндары, Мольеры и Волтеры. Одни из критиков уверяли, что С. Т. Аксаков по спокойствию и ясности своего миросозерцания есть не что иное, как новый Гомер; другие утверждали, что по удивительному искусству в развитии характеров он скорее всего есть русский Шекспир; третьи, гораздо умереннее, говорили, что С. Т. Аксаков есть не более как наш Вальтер Скотт.{5} Ниже Вальтер Скотта, впрочем, ни один из критиков не спускался. Не знаем, читала ли публика все критики на С. Т. Аксакова и верила ли им, если читала; но достоверно то, что «Семейная хроника» вскоре вышла вторым изданием,{6} значит – читалась. Успеху ее, кроме несомненных достоинств изложения, много содействовало и то обстоятельство, которое помогло успеху «Старых годов» г. Мельникова, «Прошлых времен» г. Салтыкова{7} и т. п. Тут была оглядка на прошлое, на которое мы до того времени боялись оглядываться, потому что оно еще не совсем прошло для нас. Воспоминания г. Аксакова предупредили несколькими месяцами произведения гг. Щедрина, Печерского и др., и, кроме того, они стояли степенью выше их в отношении к общественному интересу, которого преимущественно ищет теперь публика в литературных произведениях. В обличительных повестях читатели видели притчу, аллегорию, сборник анекдотов; у г. Аксакова нашли правду, быль, историю. Увлеченные своей основной идеей – карать порок, писатели-обличители делали очень часто ту ошибку, что отбрасывали в своих произведениях все, что казалось посторонним главной их мысли; оттого рассказы их и страдали часто некоторой искусственностью и безжизненностью. У г. Аксакова не было такого одностороннего увлечения; он просто писал прожитую и прочувствованную им правду, и оттого в книге его явилось более жизненности и разносторонности; общественные интересы группировались с частными, задушевными и выражались в книге именно настолько, насколько имели они значение в самой жизни автора. Таким образом, книга С. Т. Аксакова поражала своей простотой, задушевностью, отсутствием натяжек и заданных положений. Читатели охотно прощали автору и некоторую растянутость его описания, и ненужные повторения одного и того же в разных местах книги, и подогретый лиризм по поводу явлений давно минувших, и остатки некоторых раболепных отношений к разным знаменитостям, с которыми автор встречался в молодости. Все это прощалось ему за те живые страницы, в которых представлял он живые типы Багровых, Куролесовых, описывал свое гимназическое и университетское воспитание, передавал свежие впечатления природы, окружавшей его детство. «Семейная хроника» и «Воспоминания» г. Аксакова ясно и прямо говорили читателю, что это живая быль, а не выдумка, в самом деле, а не нарочно, – преимущество, которого лишена была большая часть обличительных повестей наших. И вот чем, по нашему мнению, всего более объясняется успех книги г. Аксакова в нашей публике, обыкновенно так равнодушной к художественным достоинствам, а в настоящее время особенно падкой к интересам общественным. Критика не обратила в свое время должного внимания на эту сторону отношений «Семейной хроники» к современным читателям и занялась почти исключительно разбором художественной формы ее. Держась своей точки зрения, критика с прежней восторженностью встретила и «Детские годы Багрова», изданные г. Аксаковым в прошлом году. В них находили то же мастерство рассказа, ту же задушевность и простоту, то же уменье живописать природу, и потому ожидали, что они будут иметь такой же успех, как и «Семейная хроника».{8} Но публика вовсе не обнаружила к новому произведению г. Аксакова прежнего энтузиазма; «Детские годы» показались скучными, восторженные журнальные похвалы им возбуждали смех в читателях; из всех критик на г. Аксакова более всех понравилась самая строгая (в «Атенее»), хотя вся сущность ее заключалась в весьма основательном и остроумном развитии одной главной мысли: «что книга г. Аксакова была бы хороша, если бы не была слишком растянута».{9} Мы тоже разбирали тогда «Детские годы» и, чувствуя, что не могли бы удержаться от смеха, если бы вздумали рассуждать об их художественных достоинствах, решились собрать из всей книги те крупицы общеинтересных фактов, которые были разбросаны в «Детских годах» между многими сотнями рыболовных, пищеварительных и чертежнических подробностей. Составляя свой разбор, мы и тогда имели в виду, что публика будет плохо читать новую книгу г. Аксакова; но мы не хотели явиться зловещими пророками для автора и заметили тогда: «Авторитет С. Т. Аксакова установлен публикой, – пусть же она сама и уничтожит его, если хочет; критике же вовсе нет надобности кричать в этом случае наперекор публике, потому что деятельность г. Аксакова не заключает в себе ничего вредного и неблагородного».{10}

Наши предположения сбылись, к сожалению, скорее и полнее, нежели мы ожидали; совершенное равнодушие, даже некоторое пренебрежение и насмешливость явились теперь в публике вместо прежнего восторга к трудам г. Аксакова. В «Русской беседе» прошлого года постоянно печатались его «Литературные и театральные воспоминания»{11} и постоянно пропускались мимо даже читателями «Беседы». Все уже успели узнать, что талант г. Аксакова слишком субъективен для метких общественных характеристик, слишком полон лиризма для спокойной оценки людей и произведений, слишком наивен для острой и глубокой наблюдательности. В «Воспоминаниях», изданных вместе с «Хроникой», видно уже было, что С. Т. Аксаков слишком несвободно относится к тем личностям и явлениям жизни, которые занимали его молодость. И там уже не совсем приятно поражал по местам пафос автора, обращенный на удочки, на благородные спектакли и на знаменитости, подобные Шушерину, Кокошкииу и т. п. В новых воспоминаниях ожидали еще сильнейшего пафоса, еще более мелочности, и не ошиблись. Вследствие того – литературная слава С. Т. Аксакова исчезла так же быстро, как и возникла, и новая книга его была встречена с холодностью, которая граничит с пренебрежением. Недавно мы слышали даже уподобление новых воспоминаний С. Т. Аксакова запискам того господина, отрывок из дневника которого помещен был в прошлом году в «Современнике» (в «Заметках Нового поэта»). РВ, 1856, кн. 1, и 1858, кн. 9–11.{12} Мы от всей души желали бы опровергнуть неблагоприятное мнение публики разбором «Разных сочинений» г. Аксакова; но, к несчастию, они вполне оправдывают разочарование читателей, как сейчас увидим.

Более половины книги «Разных сочинений» занимают литературные и театральные воспоминания. Более половины остальной части – «Биография Загоскина». Затем в книге находятся мелкие статьи: «Буран», «Несколько слов о М. С. Щепкине» и «Воспоминание о Д. Б. Мертваго». В приложениях перепечатаны из старых журналов еще три коротенькие статейки г. Аксакова, писанные тридцать лет тому назад: «О заслугах кн. Шаховского в драматической словесности», «О романе Юрий Милославский» и «Письмо к издателю «Московского вестника» о Пушкине». Желая дать понятие о характере «Литературных и театральных воспоминаний» сравнительно с прежними воспоминаниями г. Аксакова, мы воспользуемся одним замечанием его о Мочалове. По словам г. Аксакова, Мочалов был очень хорош тогда, когда играл совершенно просто. В одной пьесе он восхитил своей игрой кн. Шаховского, и тот заставил повторить пьесу и просил в театр какую-то важную особу из приезжих, нарочно затем, чтоб посмотреть игру Мочалова. Узнав об этом, Мочалов, но словам С. Т. Аксакова, «постарался и сыграл невыносимо дурно». Нечто подобное произошло и с автором «Семейной хроники». Заметив, что на него устремлено общее любопытство, услышав похвалы своему слогу, задушевности и правде своих воспоминаний, С. Т. Аксаков, видимо, начал стараться, и результат вышел вроде мочаловского. Все недостатки, бывшие в зародыше в «Хронике» и «Воспоминаниях», страшно разрослись теперь и заслонили собою скромные достоинства, успевшие уберечься от тлетворного влияния стараний г. Аксакова. И в прежних воспоминаниях были у почтенного автора лирические страницы, на которых говорилось, например: «С каким сердечным трепетом ожидал я, бывало, половины шестого, чтобы идти на Сенную площадь – к Шушерину!.. До сих пор не могу вспомнить без восхищения об этом блаженном времени!» – или: «Невозможно передать словами того, что я чувствовал и какую ночь провел я в ожидании блаженной минуты, когда буду представлен Шишкову»; – или: «Я опьянел от восторга и счастья, удостоившись читать Державину его стихи! Да будет благословенно искусство чтения, озарившее скромный путь моей жизни таким блаженством, воспоминание о котором до сих пор проливает отраду во все существо мое!»{13} В прежних воспоминаниях были также и подробности весьма специальные, вроде того, что в такой-то сцене, на таком-то представлении, Бобров был дурен, а Семенова – прелестна, что актор Фьяло очень натурально играл роль Неизвестного, что на таком-то домашнем спектакле у одного из благородных артистов нечаянно камзол расстегнулся, а С. Т. Аксаков взял да и застегнул его, и т. п. Но все это решительно ничего не значит в сравнении с той обстоятельностью, какою отличаются новые воспоминания г. Аксакова. Прежде у него изображались по крайней мере – Державин, Шишков, Шушерин; теперь являются перед нами Николев, Ильин, Кокошкин, Шаховской, Писарев и пр. И говоря об этих людях, автор до сих пор обнаруживает некоторые остатки наивного подобострастия, которым был к ним проникнут в своей молодости. «Такой-то меня обласкал… Этот очень полюбил… Этот обошелся со мной очень благосклонно» – вот выражения, в которых г. Аксаков рассказывает о своих литературных знакомствах. И не подумайте, чтобы такие отношения существовали в то время, когда автор был еще скромным юношею; нет, так было постоянно – до тех пор, пока С. Т. Аксаков сам не сделался «патриархом русской литературы». Вот, например, как говорит он о своем знакомстве с кн. И. М. Долгоруким в 1821 году, когда автору «Воспоминаний» было уже тридцать лет. Увидел его Иван Михайлович на одном домашнем спектакле и расхвалил. «Мне совестно, – трогательно замечает автор через тридцать восемь лет, – повторять его похвалы, которые были, конечно, чересчур преувеличены…» Затем он продолжает: «С этих пор князь меня очень полюбил. Я много читывал ему из его ненапечатанных сочинений, и в том числе огромную трагедию, в три тысячи варварских стихов, которая происходила в неведомом месте, у неизвестного народа. Впрочем, сочинитель сам подсмеивался над своим творением» (стр. 67). Итак – угодливость автора не ограничивалась тем, что он в цветущей юности с восторгом читал Державину нелепые его трагедии: он то же самое делал в тридцатилетнем возрасте для князя И. М. Долгорукова, который сам над собою смеялся! То же самое делал он и для Николева, которого, как сам говорит, и не уважал вовсе. В первое свидание с Николевым он сказал, что «был бы счастлив, если б мог услышать что-нибудь из его трагедии «Малек Адель». Николев начал декламировать, С. Т. Аксаков был увлечен и превозносил автора искренними похвалами, и ему навеки «врезались» в память следующие четыре сильные стиха:

Конец ознакомительного фрагмента.

Впервые напечатано: История моего знакомства с Гоголем со включением всей переписки с 1832 по 1852 год. Соч. С. Т. Аксако­ва. <Под ред. Н. М. Павлова> И Русский Архив. 1890. Кн. 4. N° 8.

С. 39-40. Печатается по копии С. Т. Аксакова в его «Истории наше­го знакомства с Гоголем, с включением всей переписки с 1832 по 1852 г. <с 1832 по 1843 г.>»: РГБ. Ф. 3. К. 6. Ед. хр. 1.

Лиза ваша... сама пишет.- Сестра Гоголя Е. В. Гоголь, кстр.302 проживавшая в доме П. И. Раевской. По-видимому, к письму С. Т. Аксакова было приложено письмо Елисаветы Васильевны к брату (см. коммент, к письму № 480).

С. Т. Аксакову

Впервые напечатано, (с неточностями и пропусками: <Ку- лиш П. А.> Николай М. Записки о жизни Н. В. Гоголя. СПб., 1856.

Т. 1. С. 260; полнее, но также с неточностями и пропусками напеча­тано: Письма Н. В. Гоголя): Ред. В. И. Шенрока. СПб., <1901 >. Т. 2.

С. 58-60. Печатается по автографу: ГЛМ. Ф. 67. Оп. 1. Д. 3. 2 л.

...в Вене еще надеюсь пробыть месяца полтора... - См. ком­мент. к письму N° 482.

...«Чем вы подарите нас новинъким?»... - С. Т. Аксаков вспо- кстр. зоз минал, как осенью 1839 г., по приезде Гоголя в Москву, «Константин сделал Гоголю вопрос, самый естественный, но, конечно, слишком часто повторяемый всеми при встрече с писателем: “Что вы нам привезли, Николай Васильевич?”, - и Гоголь вдруг очень сухо и с неудовольствием отвечал: “Ничего”. Подобные вопросы были всегда ему очень неприятны; он особенно любил содержать в секрете

то, чем занимался, и терпеть не мог, если хотели его нарушить» (Гоголь в воспоминаниях современников. С. 99).

Цинский (Цынский) - Лев Михайлович, московский обер- полицеймейстер в 1834-1845 гг.

Константин Сергеевич - Аксаков.

кстр.304 ...не нашелся ли мой Шекспир, 2-й том, который взятъ ему

с собою... - Речь, по всей вероятности, идет о том издании на фран­цузском языке, о котором Гоголь упоминал в письме к А. С. Дани­левскому от 23 апреля (н. ст.) 1838 г.: «Еще- не отыщешь ли ты где-нибудь первого тома Шекспира, того издания, которое в двух столбцах и в двух томах, я думаю, и в этих лавочках, что в Палероя- ле, весьма легко можно отыскать его. Если бы был Ноэль, он славно исполнил бы эту комиссию. За него можно дать до 10 франков, ибо я за оба тома дал 13 фран<ков>» (письмо № 356).

.. .оба издания песней Максимовича... - «Малороссийские пес­ни, изданные М. Максимовичем». (М., 1827); «Украинские народные песни, изданные М. Максимовичем» (М., 1834. Ч. 1).

Михаил Семенович- Щепкин.

.. .все сапоги, сделанные мне Таке... - О московском сапожнике Таке см. коммент, к строкам седьмой главы первого тома «Мертвых душ» - ...большой... охотник до сапогов... - в т. 5 наст. изд.

Товарищ мой- В. А. Панов.

Е. В. Гоголь

Датировка письма уточнена. Написано, по всей вероятно­сти, в Вене, где Гоголь ожидал письма от сестры (см. письмо к ней от 25 июня (н. ст.); письмо № 473) и где 5 июля (н. ст.) 1840 г. полу­чил письмо из Москвы от С. Т. Аксакова. В этом письме Аксаков сообщал Гоголю, что его сестра также пишет ему письмо, - кото­рое, вероятно, и было приложено к посланию Аксакова: «Лиза ваша здорова, начинает привыкать к новому своему житью-бытью и хорошо улаживается. Мы видимся нередко. Она гостит у нас другой день: вчера было Воскресение, а сегодня Раевской нет дома. Лиза сама пишет» (письмо № 478). Месяц спустя, в письме к матери от 7 августа (н. ст.) 1840 г. из Вены, Гоголь упоминает о письмах, которые получает от сестры из Москвы. Там же Гоголь говорит о сообщении сестры (в ее письме к матери) о болезни, случившейся с Елисаветой после прощания с Гоголем 18 мая 1840 г.: «...она по безрассудности своей в ту же минуту написала письмо, а к этому присоединила и грудную боль, что натурально ложь. Потому что от Аксакова я сию минуту получил письмо, что она потолстела. Да и сама она ко мне пишет, что, несмотря на свое горе, толстеет и боится чрезвычайно сделаться Щепкиным и все платья нужно было ей переправлять. Вот какого рода ее грудная боль!» (письмо № 482). (По-видимому, приводя в письме «свидетельство» Акса­кова, что сестра «потолстела», Гоголь таким образом «пересказы-

вает» краткое аксаковское сообщение о том, что «Лиза... здорова».) В свою очередь, в письме к самой Елисавете Гоголь пишет по пово­ду ее болезни: «Ты очень мнительна, когда дело идет до собствен­ного твоего здоровья». (Позднее, в письме к сестре от 10 сентября (н. ст.) 1840 г., Гоголь выговаривает ей: «Зачем ты написала, что ты упала с дрожек, что у тебя болит с тех пор грудь, что ты скучаешь ужасно»; письмо N° 484.) Таким образом, письмо от сестры было, очевидно, получено Гоголем 5 июля (н. ст.) 1840 г. вместе с письмом С. Т. Аксакова; а ответ, в свою очередь, был вложен, как можно предположить, в письмо к Аксакову от 7 июля (н. ст.) 1840 г.

Молчанова - Софья Николаевна.

А. А. Иванов - Н. В. Гоголю

Впервые напечатано, с неточностями и без обращения к Гого­лю: Александр Андреевич Иванов. Его жизнь и переписка. 1806- 1858. Издал Михаил Боткин. СПб., 1880. С. 125-126. Печатается по: Переписка Н. В. Гоголя. В 2 т. Вступ. ст. А. А. Карпова. Сост. и коммент. А. А. Карпова и М. Н. Виролайнен. М., 1988. Т. 2. С. 444- 445; с дополнением по: Александр Андреевич Иванов (1806-1858).

Письма и записные книжки. Составление, предисл. и примеч.

Б. М. Бернштейна И Мастера искусства об искусстве. М., 1969. Т. 6.

С. 301. к стр. 305

...устроены в виде кабинетов... - Далее в публикации 1969 г.:

«весьма плотно закрытых». к стр. зоб

...в студии Овербека его большую картину...- Картина Ф. Овербека «Союз религии с искусствами» (окончена в 1840 г.).

.. .в студии Энгра его картину... - Подразумевается либо кар­тина Ж. Энгра «Одалиска и рабыня», либо его «Стратоник».

М. И. Гоголь

Я здесь остаюсь не больше недели и отправляюсь в Венецию. - За месяц до этого, 7 июля (н. ст.) 1840 г., Гоголь писал С. Т. Акса­кову: «...в Вене еще надеюсь пробыть месяца полтора...» В письме к сестре А. В. Гоголь от 7 августа (н. ст.) 1840 г. он также сообщал: «Я выезжаю на днях отсюда в Венецию». Однако в Венецию Гоголь прибыл только 2 сентября (н. ст.) 1840 г. Причиной задержки ста­ла болезнь. В. А. Панов 9/21 ноября 1840 г. писал С. Т. Аксакову: «В Вене его беспокоила только какая-то боль в ноге. В продол­жение почти 4 недель, которые я тут с ним пробыл, я видел ясно, что он чем-то занят. Хотя он и в это время лечил себя, пил воды, прогуливался, но все ему оставалось свободное время, и он тогда перечитывал и переписывал свое огромное собрание малороссий­ских песен, собирал лоскутки, на которых у него были записаны поговорки, замечания и проч. Расставаясь около половины июня [по н. ст.], мы назначили съехаться в Венеции. Он хотел приехать

туда из Вены в половине августа, а мне назначил последним сроком 1 сентября. Въезжая в Венецию 2 сентя<бря>, я дрожал, боялся его уже не застать в ней. Вместо этого встречаю его на площади Св. Марка и узнаю, что мы с противоположных сторон въехали в один и тот же час. Болезнь, от которой он думал умереть, задержала его в Вене. К счастию, с ним был <Н. П.> Боткин, брат того, которо­го знает Константин Сергеевич. Этот истинно добрый человек уха­живал за ним, как нянька. [Он с ним приехал сюда, и живет теперь со мной в одном доме.] Болезнь эта надолго расстроила Ник<олая> Вас<ильевича>, без того уже расстроенного. Она отвлекла его вни­мание ото всего, и только в Венеции иногда проглядывали у него минуты спокойные, в которые дух его сколько-нибудь просветлял ужасную мрачность его состояния, большею частию по необходи­мости материального» (Письма Н. В. Гоголя / Ред. В. И. Шенрока. Т. 2. С. 87). См. также письмо Nq 490.

Прасковья Ивановна- Раевская.

...присоединила и грудную боль, что натурально ложь.- См. коммент, к письму № 480.

Е. В. Гоголь

Датировка настоящего письма, а также связанных с ним писем № 485-487 уточнена. Год, выставленный Гоголем на пись­ме к сестре: «1840», а также место отправления, указываемое в трех письмах: «Венеция», - свидетельствуют о том, что письма могли быть написаны только в период его пребывания в Венеции со 2 по начало двадцатых чисел сентября (н. ст.) 1840 г. Августом эти сен­тябрьские письма помечены Гоголем ошибочно; подобная ошиб­ка часто встречается в его корреспонденции и связана с неверным осмыслением календаря при пересчете разницы между европейским и русским стилями летоисчисления (см., в частности, коммент, к письмам № 378, 419 и др.). Датировка указанных писем сентябрем (10 числа н. ст.), а не августом, как у Гоголя, была предложена в свое время А. И. Кирпичниковым (см.: Кирпичников А. И. Сомнения и противоречия в биографии Н. В. Гоголя И Известия ОРЯС. 1900. Ч. 2. с. 46-49). Аргументы А. Г. Дементьева, не соглашавшегося с этой датировкой (см. коммент, в изд.: Гоголь Н. В. Поли. собр. соч.: В 14 т. <Л.>, 1952. Т. 11. С. 437), представляются нам неубедитель­ными. Намерение, сообщаемое Гоголем в конце настоящего письма к сестре: быть в Риме «в конце этого месяца», в точности исполня­ется (если опираться на предложенную датировку) с приездом Гого­ля в Рим 25 сентября (н. ст.) 1840 г. Сообщение Гоголя в этом же письме о своем здоровье: «Оно точно было плохо, и я захворал было не на шутку», - соответствует данным о его болезни в Вене, отку­да он уехал в конце августа (н. ст.) 1840 г. (см. коммент, к письму № 482). Средством исцеления от недуга послужил тогда Гоголю, по его собственному свидетельству, именно переезд - из Вены в Три-

ест (неподалеку от Венеции) и далее - в Венецию и Рим: «Я велел себя посадить в дилижанс и везти в Италию. Добравшись до Триэ- ста, я себя почувствовал лучше. Дорога, мое единственное лекарст­во, оказала и на этот раз свое действие» (письмо к М. П. Погодину от 29 октября (н. ст.) 1840 г. из Рима - N° 490). Все это противоречит попыткам отнести написанные Гоголем в Венеции письма ко време­ни его пребывания в Вене - тем более что тогда к «вопросу, почему Гоголь вместо Вены указал Венецию, трудно привести убедительные соображения» (Гоголь Н. В. Полн. собр. соч.: В 14 т. Т. 11. С. 437).

Жду теперь с нетерпением твоего описанья деревни...- кстр.309 Е. В. Гоголь, вместе с П. И. Раевской, С. Н. Молчановой, Н. Зедер- гольм и В. Мосоловой провела лето 1840 г. в деревне Раевской (см. письмо Гоголя П. И. Раевской от 25 июня (н. ст.) 1840 г. - N° 477).

Софья Николаевна- Молчанова (см. коммент, к письму кстр.зю N° 467).

Надежда Карловна- Зедергольм.

Ольга Николавна- описка; выше Гоголь правильно называет имя Софьи Николаевны Молчановой.

Варинька- Мосолова (род. 1828), племянница П. И. Раев- кстр.312

М. С. Щепкину

Печатается с исправлением по смыслу, во фразе: «Еще. Шекс- пировой пьесы я не успел второпях поправить», - вместо ошибоч­ного: «Еще Шекспировой пьесы я не успел второпях поправить».

См. коммент, к разделу «Переводы под редакцией Н. В. Гоголя. Пье­сы для бенефисов М. С. Щепкина» в т. 7 наст, изд., а также строки в письме Гоголя к А. С. Данилевскому от 23 апреля (н. ст.) 1838 г.:

«Еще- не отыщешь ли ты где-нибудь первого тома Шекспира...»

(письмо N° 356).

...половина заклада выиграна...- См. коммент, к разде­лу «Переводы под редакцией Н. В. Гоголя. Пьесы для бенефисов М. С. Щепкина» в т. 7 наст. изд.

...комедия готова.- Русский перевод под редакцией Гого­ля комедии Дж. Жиро «Дядька в затруднительном положении»

(т. 7 наст. изд.).

С. Т. - Сергей Тимофеевич Аксаков. к стр. з 12

Шекспировой пьесы я не успел второпях поправить. - См. ком- кстр. 314 мент, к разделу «Переводы под редакцией Н. В. Гоголя. Пьесы для бенефисов М. С. Щепкина» в т. 7 наст. изд.

О. Сем. Аксаковой

Датировка письма уточнена (см. коммент, к письму N° 484).

...Сергея Тимофеевича теперь, вероятно, нет в Москве.- С. Т. Аксаков вспоминал об этом времени: «...я известил Гоголя,

что уезжаю с Константином за Волгу, куда я и уехал, кажется, 27-го июня... Я воротился из-за Волги в исходе августа» (Гоголь в воспо­минаниях современников. С. 127-128).

...вручите Михаилу Семеновичу прилагаемое при сем действие переведенной для него комедии. -

Просьба эта относится прямо к Вере Сергеевне... - С. Т. Акса­ков пояснял: «Просьба к Верочке относится до моего портрета, который она обещала написать для Гоголя, исполнению которой, без сомнения, мешало мое отсутствие» (Гоголь в воспоминаниях современников. С. 128).

М. П. и Е. В. Погодиным

Датировка письма уточнена (см. коммент, к письму N° 484). кстр.315 ...отдай Щепкину прилагаемое при сем действие переведенной

для него комедии. - См. коммент, к письму N° 485.

Петя- сын М. П. Погодина, родившийся в 1840 г., вскоре после отъезда Гоголя из Москвы.

Митя - Дмитрий Михайлович (1836-1859), сын Погодиных, к стр. 316 Лиз<авета> Фоминишна - Вагнер, теща Погодина.

Аграф<ена> Михайловна- Погодина, мать Погодина.

Григорий Петрович- Погодин, брат М. П. Погодина.

Михаил Иванович- родственник Погодиных.

Аграфена Петровна- сестра М. П. Погодина (в замужестве Мессинг).

Риальто- мост в Венеции.

М. И. Гоголь

В Рим вместе с Н. П. Боткиным и В. А. Пановым Гоголь прие­хал 13/25 сентября (н. ст.) 1840 г.

А. В. Гоголь

кстр. 318 ...как сказал Сам Спаситель, не глядеть на людей. - Вероятно,

имеются в виду слова Спасителя: «Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо» (Лк. 6, 26).

Крестник- племянник Н. П. Трушковский.

М. П. Погодину

Датировка письма уточнена. Погодин отвечал Гоголю на это письмо 28 ноября 1840 г. (письмо N° 493). Письмо Гоголя было получено им в Москве 27 ноября 1840 г., о чем в его дневнике сохра­нилась запись: «Ноябрь... 27... Получил письмо от Гоголя. Был утешен и огорчен. Удивительное создание человек! - И все еще не верится вполне. Человек испорчен, первородный ум ясен. - Были минуты торжественные» (Погодин М. П. Дневник. 1840-1845; РГБ.

Ф. 231. Разд. I. К. 33. Ед. хр. 1. Л. 19 об.). 28 ноября 1840 г. Погодин написал ответ (см. письмо № 494). По-видимому, дата, поставлен­ная Гоголем на письме: «Октября 17», - относится к русскому сти­лю, ибо только в таком случае время, которое понадобилось, что­бы оно дошло в Москву (20 дней), будет вполне реальным. Если же предположить, что письмо датировано новым стилем, т. е. написано 5/17 октября, то срок нахождения его в пути составит более меся­ца, - что кажется менее правдоподобным.

Лиза- Елизавета Васильевна, сестра Гоголя. кстр 321

...редким находкам, сделанным тобою. - 28 августа М. П. Пого­дин приобрел для «Древлехранилища» рукописи и старопечатные книги из коллекции купца Лаптева.

...которая ближе всего лежит ко мне... - Возможно, речь идет о «Летописи Малороссийской», с находкой которой поздравляя в то время М. П. Погодина М. А. Максимович.

Сюжет, который в последнее время лениво держал я в голове сво- кстр. 322 ей... - Драма из эпохи Богдана Хмельницкого (см. в т. 7 наст. изд.).

...ужасное беспокойство, в каком я видел бедного Вельегорского кстр.323 в последние минуты жизни. - О. Сем. Аксакова, откликаясь на эти строки Гоголя, писала М. П. Погодину: «Письмо Гоголя меня так и покрыло туманом. Его надобно вытащить из Рима. Он сам не понимает, ему нужен родной воздух - русских, московских друзей, и он оживет, а так он погибнет, как Виельгорский, как Станкевич» (Барсуков Н. Жизнь и труды М. П. Погодина. Кн. 5. С. 369).

...место при Кривцове. - Гоголь хлопотал о должности секре- кстр. 324 таря при П. И. Кривцове, назначенном начальником над русскими художниками в Риме. Взамен этого Кривцов предложил Гоголю место «библиотекаря еще покамест не существующей библиотеки»

№ 522). См. также письма N© 452, 464, 476, 492, 494.

...против... всякого рода разных плевел... - См. коммент, к стро- кстр. 325 кам записной книжки Гоголя 1846-1850 гг. - ...жало сатиры косну­лось... и того, что должно составлять святыню... - в т. 9 наст. изд.

...бессмертный купол... - Купол собора Св. Петра в Риме.

...будто бы Жуковский женится?- В 1841 г. В. А. Жуковский в возрасте 58 лет женился на юной Елизавете Рейтерн, дочери немец­кого художника г. Р. Рейтерна.

Е. В. Погодиной

Датировка письма уточнена. Письмо, вероятно, было вложено в послание к М. П. Погодину от 29 октября (н. ст.) 1840 г. (см. ком­мент. к этому письму - № 490).

Вы еще благодарите меня, Елизавета Васильевна, за то, что я вспомнил об вас. - См. письмо № 487.

П. А. Плетневу

к стр. 327 ...как мое дело.- Гоголь имеет в виду место секретаря при

П. И. Кривцове (см. коммент, к письмам N° 452, 464, 476, 490, 494).

Я заболел жестоко... - См. коммент, к письму N° 482, а также письмо N° 490.

Ветурин (vetturino; ит) - извозчик.

Я начал такую вещь... - Имеется в виду драма из украинской истории (см. коммент, к <Наброскам и материалам драмы из эпохи Богдана Хмельницкого> в т. 7 наст. изд.).

174. Н. С. АКСАКОВА — И. С. АКСАКОВУ

Сейчас разъехались наши гости... все разошлись спать, и я на просторе села тебе писать, милый Иван. Были Горчаковы, Воейковы и Гоголь. Гоголю я пела, по его просьбе, малороссийские песни, данные Константину Максимовичем, которые и теперь звучат в ушах моих. Как они неотвязны! Мотив в них так ярко обозначен, так легок и жив, что легко запоминается, и по тем же причинам скоро и надоедает. Как сравнить с русской песней! — ее и схватить трудно, а если остается в памяти, то раздается в ушах отдельными протяжными звуками или выдающимися вперед музыкальными фразами. Как успокаиваешься и отдыхаешь, когда споешь русскую после малороссийской. — Гоголь слушает, кажется, с удовольствием. Вот одна, которая особенно не выходит у меня из головы, которой слова напевал нам Гоголь и которая довольно мила:

Ой пид вишенькою,
Пид черешенькою
Стояв старый з молодою,
Як из ягодою.

И молылася,
И просылася:
— Пусти мене, старый диду,
На улицу погулять.

— Ой и сам не пиду
И тебе не пущу,
Хочешь мене старижненького
Да покинуты.

— Ой ты, старый дидуга,
Изогнувся, як дуга,
А я молоденька,
Гуляты раденька.

Ой ты, старый, — кихи, кихи,
А я, млада, — хихи, хихи
Над твоею бородою,
Над сиденькою 1 .

А другого малороссиянина — Максимовича — мы с тех пор, как он у нас был в первый раз, и не видали. Гоголь говорит, что у него есть соседка, которая живет на дороге, куда бы он ни шел, и к которой он непременно зайдет, и потому к другим не попадает. Эта соседка — гр. Салиас 2 (бывшая его ученица) 3 ...

Примечания

Автограф. ИРЛИ. Фонд Аксаковых (№ 3, оп. 3, ед. хр. 33, л. 1—1 об.).

1 Песню «Ой пид вишенькою» биограф Гоголя П. А. Кулиш отметил как одну из самых любимых песен писателя («Записки о жизни Гоголя», II, 213).

2 Известная писательница, Елизавета Васильевна Салиас де Турнемир , рожд. Сухово-Кобылина (1815—1892). Ее письмо к М. А. Максимовичу о смерти Гоголя, от 25 февраля 1852 г., напечатано в «Русском архиве», 1907, № 11, стр. 433—441.

3 Гоголь был в это время частым посетителем салона Свербеевых. Сын Д. Н. Свербеева, Александр Дмитриевич (1835—1917) вспоминал в своих записках: «На воскресных собраниях, где пел наш хор студентов, Гоголь всегда сидел в стороне и мало разговаривал. Помню, отец мой, который любил нас, детей, подразнить и называл брата Володю и меня Бобчинским и Добчинским, а сестру Ольгу — бабусею, в один из таких воскресных вечеров подвел нас к Гоголю и представил под этими названиями. Разумеется, мы были страшно сконфужены, но, к удивлению нашему, Гоголь сконфузился еще больше и стал нас спрашивать, в какой гимназии мы учимся, тогда как прекрасно знал, что нас никуда из дому не отдают. Был он частый посетитель нашего дома и особенно много бывал у моей матери в то лето, которое она провела с больной сестрой Варенькой в Петровском парке <... > До какой степени Гоголь менялся в своем обращении, когда он был вне многочисленного общества и особенно когда оставался один с нами, немногими слушателями, доказывает тот последний вечер, который он, за несколько недель до своей смерти, провел у отца моего на Собачьей площадке. Слушателями были, кроме отца моего, один я и брат Владимир. Гоголь был в особенном ударе и рассказывал нам самые смешные и забавные анекдоты, причем, пока мы разражались громким хохотом, оставался всегда серьезным и невозмутимым. После того я больше не видал его в живых, но стоял у его гроба среди многочисленных московских студентов и огромной толпы так называемой „всей Москвы“, когда его отпевали в церкви Московского университета» (неизд. — Копия. ИРЛИ, ф. 598).

«Гоголя я очень давно не видала — уже с месяц. Им я очень довольна. Он хорош, спокоен душою, мирен со всеми. Весело смотреть на него. Он достоин себя — я радуюсь, глядя на него. Да, в нем душа лучше, может быть, нежели мы думали. Он больно умен — ум сам по себе; он, по-моему, красивее душою, нежели умом, — она преобладает в нем, оттого-то он так и хорош. Мне весело на него смотреть — отдохнешь, когда на него посмотришь пристально: так много грустного вокруг нас, так устанешь, глядя на всех и каждого — легко на сердце станет, когда есть на кого взглянуть весело. Не такое ли впечатление сделал Гоголь на Вас?» (неизд. — Копия, ЦГЛА, ф. 472, ед. хр. 617, л. 4).